Вместо вопросов: «Почем, батюшка, продали меру овса? как воспользовались вчерашней порошей?» — говорили: «А что пишут в газетах, не выпустили ли опять Наполеона из острова?» Купцы этого сильно опасались, ибо совершенно верили предсказанию одного пророка, уже три года сидевшего в остроге; пророк пришел неизвестно откуда в лаптях и нагольном тулупе, страшно отзывавшемся тухлой рыбой, и возвестил, что Наполеон есть антихрист и держится на каменной цепи, за шестью стенами и семью морями, но после
разорвет цепь и овладеет всем миром.
Люди судорожно извивались, точно стремясь
разорвать цепь своих рук; казалось, что с каждой секундой они кружатся все быстрее и нет предела этой быстроте; они снова исступленно кричали, создавая облачный вихрь, он расширялся и суживался, делая сумрак светлее и темней; отдельные фигуры, взвизгивая и рыча, запрокидывались назад, как бы стремясь упасть на пол вверх лицом, но вихревое вращение круга дергало, выпрямляло их, — тогда они снова включались в серое тело, и казалось, что оно, как смерч, вздымается вверх выше и выше.
Только внезапное появление сильного и горячего луча может при подобных условиях разбудить человеческую совесть и
разорвать цепи той вековечной неволи, в которой обязательно вращалась целая масса людей, начиная с всевластных господ и кончая каким-нибудь постылым Кирюшкой, которого не нынче завтра ожидала «красная шапка».
Неточные совпадения
Паратов. Это душевное состояние очень хорошо, я с вами не спорю; но оно непродолжительно. Угар страстного увлечения скоро проходит, остаются
цепи и здравый рассудок, который говорит, что этих
цепей разорвать нельзя, что они неразрывны.
— Я
разорвал бы его зубами, я своим черепом, я
цепями избил бы его, — сказал он, дрожа.
Он «не противен» — этого одного достаточно, чтобы не
разрывать с ним, тем больше что при тех условиях, в которых произошло сближение,
разрыв равносилен такой огласке, которая для светской женщины тяжелее самых тяжелых
цепей.
Последним звеном в этой роковой
цепи являлся выгнанный на улицу Зотушка, а затем естественный
разрыв с Пазухиными, которые, конечно, будут обижены неудачным своим сватовством.
Казалось, он бешено рвет те
цепи, которые сам на себя сковал и носит, рвет их и бессилен
разорвать.
— Я знаю, каково бывает на душе у такого счастливца, ведь и я носила
цепи, которые сама сковала себе в безумном ослеплении; но я
разорвала бы их в первый же год, если бы не было тебя. О, как хороша свобода! Ты на собственном опыте убедишься в этом.
В Италии он был хоть свободен, а теперь скован страстью, теперь он не в силах
разорвать свои
цепи.
Ей стало казаться, что если бы даже она убедилась, что помогает этому человеку в начертанном им плане исключительно для него, то и тогда бы она не постаралась
разорвать приковывающую ее к нему
цепь, лишь бы быть с ним, около него.
Оба с детскою душою, оба с порывами к добру и непонятным влечением друг к другу, они связались какою-то непонятною
цепью, которую
разорвать могла только судьба.
— Ну, хорошо, — продолжала она, — так покажи же, что ты взрослый не только на словах — действуй как взрослый! Вынужденное обещание не имеет никакой силы:
разорви же невидимую
цепь, на которой тебя хотят удержать, — освободись…
Графиня была слишком религиозна, чтобы думать о разводе, сопряженном, кроме того, со скандалом — она положилась всецело на волю того, кто один в силах
разорвать наложенные его именем
цепи, или сделать их менее тяжелыми.
— Довольно мне быть твоим рабом, — говорил граф, — еще одна подобная записка, и я
разорву эти адские
цепи — чего бы мне это ни стоило.